Донское казачество в постсоветской России прошло немалый и непростой путь – длиною в 30 лет. В условиях военного конфликта в Донбассе (2014-2022 гг.), а также проведения с 24 февраля российской армией специальной военной операции на Украине именно казаки стали объектом многочисленных споров и обсуждений, а главное, силой, которую вновь начинают признавать и уважать. В связи с этим редакция Южной службы новостей решила поговорить о донских казаках с атаманом Ростовского казачьего округа СКВРиЗ, региональным руководителем Союза Добровольцев Донбасса Тимуром Оккертом, который сегодня является одним из реальных лидеров общественного мнения на Дону.

Гутар и другие диалекты Ростовской области

«У меня смешанные, немецкие и казачьи корни. Родители и предки из-под Белой Калитвы – говорит он. – Но я родился уже в Ростове-на-Дону, так что самый, что ни на есть, коренной ростовчанин».

По словам атамана, в советском детстве национальный вопрос как-то не особо поднимался среди его сверстников, а многое из словарного запаса ребят не ассоциировалось с какой-то конкретной национальностью.

«Возьмём гутар, – вспоминает Оккерт. – При СССР он преподносился как простецкая, деревенская речь. В Белой Калитве говорили, например, не «побежал», а «аж на как дал». Моя бабушка ходила с палочкой, но мы называли её «байдик». Камень был гамаем. Шелковица – тютиной. Заросли – кушерями. Баклажаны – синенькими. Разбойник – гайдамаком. Ходили мы не к соседу, а «до соседа» всё детство. Потом ты шёл в городскую школу или в университет, тебя исправляли, и больше гутарить не приходилось. И только во взрослом возрасте я узнал, что гутар – это целый восточноевропейский диалект, а некоторые считают, что и вовсе язык, на котором разговаривают донские казаки».

Собеседник отмечает, что на Дону долгое время мирно сосуществовали разные диалекты русского и другие языки – гутар, украинский, суржик, мишари и т.д. И, конечно, никто ни до революции 1917 года, ни в советское время не мог подумать, что языковой вопрос станет камнем раздора и причиной войн и конфликтов, например, в соседней с Ростовской областью Украине.

«В армию я ушёл в 1989 году и был распределён на Украину, в город Хмельницкий, –поясняет Оккерт. – Так как это была срочная служба, я часто ходил в увольнение и много раз общался с местными жителями. Такого доброго и тёплого отношения к себе тогда, как солдату, я не ощущал даже в Ростове. Меня могли и подвезти, и накормить, и чем-то помочь совершенно незнакомые люди. И тем больнее мне наблюдать за тем, что происходит сегодня на Украине. Я до сих пор не могу представить, что там произошло в голове у местных жителей за эти 30 лет, что Хмельницкий стал фундаментом сначала национализма, а потом и неонацизма».

Первые казачьи организации

Однако с казачеством будущий атаман столкнулся более-менее осознанно только в конце своей службы в советской армии, когда на дворе был уже 1991 год. Тогда Оккерта перевели из Украины в Ростов-на-Дону – на военный аэродром, здесь же у него среди сослуживцев и друзей появились первые казаки.

«И начинаешь осознавать, что всё, что тебе говорили в детстве родители и бабушка, имеет прямое отношение к твоему народу, – подчеркивает он. – И народ этот – казаки. После срочной службы я уже без колебаний и с воодушевлением шёл в ближайшее для меня казачье общество станицы Гниловской в Железнодорожном районе Ростова. Тогда движение казаков на Дону было неразрывно связано с именами атаманов Николая Козицына и Виктора Ратиева».

Как уточняет собеседник, он стал живым свидетелем того, как российская «пятая колонна» в 90-е годы прошлого века искусственно раскалывала казачье общество, мешала его подлинному возрождению, которое началось в конце 80-х, ещё при СССР.

«Кто дал толчок развитию казачества в постсоветской России и на Дону? Кто начал выдавать нам первые земли, регистрировать первые казачьи организации, – спрашивает Оккерт и сам же отвечает. – Коммунисты! С конца 80-х и вплоть до 1993-го года прошлого века, пока они были при власти, активно поддерживали казаков. Несмотря на то, что в годы революции 1917 года и последовавшей за ней гражданской войны коммунисты враждовали с казаками, в позднесоветской и постсоветской России, забыв о распрях, они протянули руку дружбы и дали широкую поддержку казачьему движению».

Однако, как рассказывает атаман, уже после 1993 года, когда власть в стране перешла окончательно к президенту Борису Ельцину, а Верховный Совет был расстрелян, в стране стала проводиться политика, направленная на раскол казачества.

«Приезжал Ельцин в Ростовскую область, – вспоминает Оккерт. – Обещал дать устав для казаков. Об этом его неоднократно просили атаманы Козицын и Ратиев, именно им президент и обещал поддержать донское казачество. Но когда не мытьём, так катаньем этот устав всё-таки у казаков появился, неожиданно всплыла и неизвестная никому в среде казачества фигура Вячеслава Хижнякова. А с ним появилась и параллельная казачья структура, получившая в дальнейшем название «реестр». И потом уже искусственно со стороны власти проводилась линия на раскол донских казаков, дескать, одни казаки, которые в реестре, настоящие, а вне его – ряженные».

Современные атаки на казачество

Сегодня, по мнению собеседника, ситуация повторяется. В непростых условиях военной спецоперации немало провокаторов и в нашей стране, и за её пределами, которые пытаются запустить миф, что казаки – это враждебный российскому государству народ.

«Немало людей, в том числе, и тех, кто мелькает на телеэкранах, пытаются выставить казаков в очень неприглядном свете, как опасной и даже враждебной нашему государству силы, – говорит он. – Мол, если казаков попустить, дать им больше свободы, они могут стать второй Украиной, а то и присоединиться к ней. Очевидно, с этим связаны и многочисленные вбросы сегодня в медиа-сферу фейковой информации, где казаки рисуются сплошь как националисты и коллаборанты в годы Великой Отечественной войны».

По его словам, это делают те, кто уже в 2014 году в Крыме и Донбассе понял, что казаки – это сила, которую боятся враги и уважают однополчане. Силы, которые хотят раскола России, как ранее они это сумели сделать в среде казачества, очень недовольны, что в рамках специальной военной операции все казаки становятся ближе друг к другу.

«В Крыму, в окопах Донбасса, Херсона, Запорожья, Харьковщины плечом к плечу сидели казаки, в независимости от того находятся они в реестре или нет, – говорит собеседник. – Мы защищали интересы Родины вместе с другими народностями нашей страны, исключительно в интересах России мы воюем с украинским неонацизмом. И это не нравится «пятой колонне», которая окопалась сегодня не только в российском обществе или бизнесе, но и находясь даже в органах власти».

Работа на ростовском направлении

Атаман подчеркивает, что ему не стыдно за то, что делали на протяжении почти 25 лет подведомственные Ростовскому казачьему округу донские казаки.

«В 1998 году нам выделили помещение, достаточно убитое, надо сказать, на переулке Днепровский, – поясняет Оккерт. – Мы сами там сделали ремонт, открыли несколько спортзалов, здесь появились секции кикбоксинга, бокса и тяжёлой атлетики. Начал свою работу казачий хор. За это время мы смогли подготовить чемпионов России, Европы и мира по кикбоксингу, лауреатов певческих конкурсов».

По его словам, в этих секциях долгие годы занимаются и учатся не только казаки, но и представители других национальностей. Однако, роднит их одно: патриотизм, ответственность и правильные морально-нравственные ориентиры.

«Мы исходили из того, что делить не надо молодых ребят на казаков и остальных, – говорит он. – У нас занимаются все. И уделяется большое внимание воспитательному моменту. Однажды мы задали себе вопрос, если мы находимся на территории двух крупных жилых массивов – Чкаловского и Темерника, где на протяжении многих лет живут узбеки, киргизы, таджики, афганцы, армяне, что нам делать? Заниматься только с казаками? Или посмотреть шире, и работать со всеми, адаптируя их к ростовской жизни? Мы выбрали второй путь. И надо сказать, что те ребята из Средней Азии, кто прошёл с нами занятия в секциях, участвовал в наших мероприятиях, по-другому стал смотреть на мир, в котором он живёт, на город, в который он приехал. У наших воспитанников, будь он из Узбекистана или Киргизии, не важно, больше не стоял вопрос пойти и нашкодить где-то. Наоборот, они старались сделать все, чтобы на этой земле нам всем жилось и комфортно, и безопасно».